Хозяйство как объект философского исследования

Скачать работу - Хозяйство как объект философского исследования

Человека! Это означает не просто жизнь человека, как той же стрекозы, но жизнь от человека, т. е. не жизнь вообще живущего человека, а жизнь человека, жизнь дающего—поначалу самому человеку, а затем, что особенно важно, и любому другому, с жизнью человека связанному. Само слово «жизнь» по самому своему внутреннему звучанию близко слову «исход», как, собственно, и слову «знание», — вот почему жизнь предпочтительнее мира вообще и бытия вообще, хотя здесь нет большого противоречия — можно и о мире говорить, и о бытии... а вот о жизни все-таки предпочтительнее, ибо исход здесь и знание, что как раз, и есть жизнь, одинаково... и хозяйство, т. е. давание и делание жизни, которая - при этом является и сама по себе даванием и деланием, следственно хозяйством, которое есть момент жизни, но такой момент, который и есть, сама жизнь. Если от человека, то от сознания (вот опять знание, которое в сознании), — и если от сознания, то хозяйство, которое от человека, человеком и для человека, есть поэтому осознавание — как знание и как оплодотворение знанием — всего, что либо есть жизнь, либо с ней связано, т. е. превращение жизни и всего вокруг в некую осознанность.

Направил на что-то сознание, уловил, запечатлел, попал, а потом и сделал что-то, что-то дал, что-то сотворил, глядишь, и захозяйствовал, следовательно, зажил, следовательно, даешь и делаешь, жизнь. Жизнь как обеспечение ее сознанием — осознавание жизни, вот поэтому-то жизнь и есть хозяйство, а хозяйство — жизнь! Хозяйство — обеспечение жизни, что, конечно же, верно, но через сознание, а сознание — организм и свойство организма, а потому хозяйство — от организма, его нутра, когда принимаются те же решения, и его внешнего действия, когда эти решения выполняются.

Именно поэтому слово «хозяйство» можно вполне сопрягать со словом «хождение», если не прямо от него и выводить, ибо в этом-то хождении — умом, руками и ногами, т. е. в некой специфической целеположенной динамике человеческого организма, исключая, разумеется, чистую внутреннюю физиологию — тот же внутриорганизменный обмен веществ, и сокрыта реализация хозяйства и жизни — попробуй-ка поживи, не думая и не ходя, разве лишь с умом другого и хождением другого, т. е. уже при полном паразитизме, но паразитизм — не хозяйство, а в полном смысле слова антихозяйство. А вот давание и делание — с умом и при хождении, это как раз и есть хозяйство, то самое ведение жизни, или ее изведение, или производство, или даже вождение — хотя бы от любимого всеми, но ограниченного, по сути, домо-водства. На языке, близком к науке, жизнь как хозяйство можно представить как жизнь в целостности, однако взятую в организационно-производительном аспекте, отчего сразу же являются пред нами решения и действия, давания и делания, изведения и произведения, т. е. в целом производство ... но сначала жизни—как жизни человека, затем самого человека вместе с его сознанием, а затем уже всего необходимого для жизни и ее производства.

Хозяйство не ограничить ни вообще расчетом, ни эффектом, ни оптимизмом, ибо хозяйство — жизнь, а жизнь — хозяйство! Какая же здесь тайна, — спросят нас? О, великая тайна — ответим мы, ибо если, к примеру, производство и потребление благ ради жизни более или менее всем понятно, то сама по себе жизнь как благо, в особенности, неудачная, корявая, искаженная, как-то уже и не совсем понятно, — и уже насколько нелегко признать простое словосочетание: жизнь как хозяйство и хозяйство как жизнь, хотя вроде бы все тут и вполне очевидно. Вот, допустим, если сказать, что хозяйство есть обеспечение жизни, то, пожалуй, это и понятно, а если вдруг заявить, что хозяйство, как и жизнь, имеет какую-то выходящую за пределы простого обеспечения жизни цель, то, без всякого сомнения, это совсем не так уж будет и ясно, ибо какова она, эта самая цель? Выходит, что в самом феномене человека, немало непонятного, а лучше сказать, трансцендентного, что не означает, что вовсе непонимаемого, даже незнаемого, а как-то и понимаемого, и знаемого, но совсем не так, как это бывает с очевидным знаемым и понимаемым, а уже по-другому — с признанием какой-то фундаментальной незнаем ости и непонимаемости. Знаю, что жизнь, а вот что это такое, откуда и зачем, да еще и почему при этом непременно смерть, так органично жизни необходимая, не знаю, точнее, что-то и знаю, но как бы обязательно предположительно - и никак иначе! Человек — существо относительное и имманентное (этому, т. е. ощущаемому миру), оно имеет что-то и от Абсолюта, будучи все-таки по-особому сознательным, как и что-то от трансцендентного, будучи для самого себя тайной, но, имея все это, оно при этом не абсолютно и не полностью трансцендентно, а потому никогда не будет иметь полного знания и понимания, несмотря на всю свою любознательность.

Человек — тайна, жизнь — тайна, хозяйство — тайна! Что же тогда остается, коли все вокруг тайна? А остается либо дружить с этой тайной, даже ею втайне и гордиться — немного, раз уж человек до такой тайны додумался, либо закрыть на тайну глаза, сделав вид, что ее совсем нет, самодовольно утверждая себя существом нетаинственным, ни с какой внешней тайной не связанным, ей никак не обязанным, а потому и от любой тайны свободным. В первом случае человек сакрален, ибо признает что-то совсем иное, не «тутошнее», мало того, более высокое, чем он, к тому же начальное — родительское, предтечевское, предчеловеческое, чему незазорно и поклоняться, не говоря уже о том, чтобы прислушиваться, на что и ориентироваться. Тогда и жизнь сакральна, и хозяйство сакрально. Все давания и делания человека сакральны. Я не знаю, что стоит за тайной, но я знаю саму эту тайну, следственно, я ознакомлен с нею, а потому тайна уже и моя, и я ее описываю как тайну и взаимодействую с нею как с тайной, — и мне от этого совсем даже не плохо, ибо я не одинок, я как-то по-таинственному ведом, как по-таинственному и свободен. Я признаю высшее знание и высшую мудрость, равным образом и высший закон, и высшее предустановление, и высший промысел, не говоря уже о высшей воле.

Соответственно я признаю высшее слово, мне данное, да и сам мир, в котором нахожусь, рассматриваю как мир данный — для жизни и хозяйства, данный как дар мне и как мне благо, а потому я благо-дар-ен , несмотря на все трудности, в том числе и трудный труд, на все проблемы, траты и жертвы, даже и на саму смерть, ибо за моей жизнью и смертью есть еще что-то другое, высшее. И не унижение за этим всем, а как раз наоборот — возвышение. И тайна для меня тогда — Господь Бог, а я — сын Божий, и жизнь моя и хозяйство мое Божественны, хоть и мои, — и все таинственные вопросы я разрешаю — пусть и не до конца — с Богом, Его Словом, а то, что не до конца, меня особенно и не смущает, ибо так надо по-доброму настроенной ко мне тайне. И еще: я, конечно же, уже не могу быть без-ответ-ственным , не отвечать Богу, а потому я ответствен и серьезен, я понимаю, что хорошо, а что плохо, я строю жизнь по-хорошему, а не по-плохому, я и по-особому хозяйствую в данном мне мире, используя дарованною мне свободу, пользуясь данным мне благом, т. е. благо-датью , но не средствами только потребления, а и самой возможностью жить и хозяйствовать. Во втором случае, когда никакой высшей и предвечной тайны для человека нет, когда он сам по себе—свободный и без-ответ-ственный , ибо ответствовать тут некому, когда он может делать все, что захочет, не испытывая внутренних — в сознании — ограничений (тех же угрызений совести, которая есть со-весть , т. е. сообразная Богу весть), получается, что и вполне понятно, что-то совсем противоположное сакральному, т. е. уже не полное вовсе таинственными смыслами, а как раз их лишенное, т. е. какое-то... пустое хозяйство, оболочковое, формальное, механизменное, хотя при этом, может быть, и по-своему очень даже умное.

Именно так: или сакральное, или пустое, ибо сакральному противостоит только пустота —она же и бездна ( без-дна ). А коли пустота и бездна, то нет и Бога — в сознании.

Отсюда и феномен, как замечал русский философ И. Ильин, без-божиого хозяйства. Но вот, что примечательно: с точки зрения человека, и для него пустое хозяйство тоже имеет свою тайну, ибо из-за пустоты своей, разумеется, лишь внутренней, оно тоже не слишком знаемо и понимаемо, но это уже какая-то другая тайна, т. е. никак не связанная с тем, что принято называть не просто тайной, но и таинством.

Возникает совсем другая тайна — пустая, в которой себя привольно чувствует как раз то, что обычно называется бессмыслицей — не то что бы с отсутствием вообще всякого смысла, а с обильным присутствием каких-то обессмысленных смыслов или антисмыслов. Тут уже какое-то погружение в антимир, в котором свои особые смыслы, становящиеся тайными именно из-за своей бессмыслицы. Речь здесь уже идет не о заложенных в мир, в жизнь, в человека, в его хозяйство глубинных смыслах, составляющих в основе сакральную тайну, а о возникающих в бешеном верчении освобожденного от внутренней тайны мире неясностях, вообще не имеющих возможности быть проясненными вне сакрального уровня, — и только в поле сакрального прояснения они оказываются как раз тем, что они и есть на самом деле — именно антисмыслами, в игривой тесноте наполняющими антимир. Есть хозяйство, которое как раз и есть собственно хозяйство, а есть хозяйство, которое уже и не совсем хозяйство, а точнее, совсем и не хозяйство, а антихозяйство. Это и есть то самое хозяйство, которое стремится проскочить мимо сакральности, быть ей вопреки, имея и громкие достижения. А вот как и когда сказывается отчетливо свойственная тайному безбожному хозяйству пустота, то это уже дело обстоятельств и сроков, т. е. когда обычно наступают кризисы, крахи, катастрофы, революции, реформы, войны, в общем, всякие неурядицы, называемые иной раз весьма «красиво», но пустотно, то энтропиями, то бифуркациями, то еще какими-нибудь физического свойства эффектами. Так что у антихозяйства есть своя тайна, однако не приходящая откуда-то, а возникающая прямо здесь, идущая не от полноты вовсе, а как раз от пустоты, не от Бога, а уже от самого человека.

Антихозяйство по существу ведь инфернально, ибо антимирово, а инфернальность не просто от отрицательного и темного, но и от бессмысленного.

Отсюда тайна антихозяйства — отрицательная тайна, в то время как тайна собственно хозяйства, т. е. сакрализованного хозяйства —положительная тайна. Одна тайна—хорошо запутанный кроссворд, другая же — вечность, входящая в виде тайны в сознание человека ( чело-века , где чело — сознание, а век — вечность). Тайна хозяйства включает в себя не только сам факт хозяйства и хозяйствования, но и то, что выходит из этого факта как его следствие — для человека и его жизни, для природы и мира. И если ближайшая цель-задача хозяйства вроде бы ясна — поддержание жизни, как и ее реализация, то уже при простом вопросе, какое же поддержание и какой жизни? — сразу же возникает неясность, обязанная как раз присутствующей в человеке, жизни и хозяйстве тайне. Вот та же эксплуатация человека человеком в хозяйстве и в жизни, что это, железная необходимость, кстати, не исчезающая, или же желанная возможность, охотно и настойчиво воспроизводимая? А можно ли вообще преодолеть эксплуатацию, не впадая в иллюзию ни примитивного общинного братства, ни столь же наивного «от каждого по труду, каждому по потребностям»? Или, к примеру, как поступить человеку хозяйствующему, — и стало быть в чем-то свободному и творческому, — с природой, т. е. с миром, ему данным? Опять же, если хозяйственно расширяться и развиваться, то до каких пределов, и можно ли эти пределы отодвигать и отодвигать? Тогда для чего все-таки творческое, т. е. и обновленческое, хозяйство? Что значит в таком разе хозяйственная демиургия и каковы ее великие, а не повседневные, цели? Зачем все-таки человек упорно создает и пересоздает искусственный мир, замещая им мир естественный, т. е. мир данный, преодолевает тяготение мира данного, устремляясь даже и в Космос? Чего хочет, чего добивается, к чему стремится хозяйствующий человек, куда ведет человека его хозяйство? Только не задумывающемуся ни над чем «трудным» человеку все кажется вполне ясным.

Однако философия такой «ясностью» удовлетвориться не может: в ее задачу входит как-то отвечать на такого рода вопросы — из разряда вечных, мало того, сознавая, что последнего ответа все равно нет, ибо здесь господствует тайна. Тайна хозяйства — от небытия к жизни. 3. Что такое философия хозяйства Что такое философия хозяйства? О, это очень странная «вещь»! С одной стороны, если начать с размышлений о философии вообще, затем о хозяйстве вообще, наконец, объединить эти два слова — все кажется ясным. А с другой стороны, «философия хозяйства» по-прежнему сохраняет свою тайну и не желает ее открывать. Может, так оно и должно быть? Науки о хозяйстве реально существуют (даже если в них хозяйство не всегда прямо упоминается). Религия тоже о хозяйстве вещает, хотя зачастую и иносказательно (но за мифичностью сюжетов скрыт огромный смысл). Но скользкий уж больно сам по себе феномен хозяйства, ни в одно определение не укладывается, всегда какой-то стороной ускользает от взгляда исследователя! Хозяйство тесно связано с жизнью, но разве вся жизнь, во всех своих проявлениях есть хозяйство? Хозяйство предполагает действие («хождение») по реализации этой самой жизни. Но и здесь недосказанность чувствуется: хождение — кого? Ладно, если только человека (это привычно говорить о хозяйстве применительно к человеку), а если и животных, и растений, и природы вообще? Можно сказать, что они сомохозяйствуют, но не слишком ли тогда расплывчатым получается сам термин «хозяйство»? Если же назвать мир хозяйством Бога», то в этом смысле термин «хозяйство» вполне приемлем (есть субъект, хоть и трансцендентный, есть объект, есть и действие, также во многом трансцендентное). Что же получается? А получается, что «хозяйство» непосредственно связано с трансцендентностью, если мы это самое «хозяйство» в самом начале не ограничили своими заранее сданными рамками (но тогда и философия хозяйства вряд ли у нас получится, разве что хозяйство ведение, может быть, даже и экономика). Вот и получается, что изначально философия хозяйства встречается с трансцендентностью и взаимодействуете ней. И иначе быть не может при покой постановке вопроса о хозяйстве. И тогда становится понятно, почему философия хозяйства в определенном смысле .близка к религии больше, чем к науке.

Вопрос: а разве в науке о хозяйстве не присутствует философия хозяйства? Ведь выше мы показали, что никакая наука полностью избавиться от философии не может. Ответ: да, в науках о хозяйстве своя философия хозяйства есть. И за примерами далеко ходить не надо.

Возьмем Аристотеля, ведь почти все науки видят в нем своего основателя.

Рассуждения Аристотеля об «экономике» и «хрематистике» велись вполне в философическом духе, а, следовательно, его «экономические» сочинения вполне можно причислить к работам по философии хозяйства. А Адам Смит, который перешел к экономике от философии? И у Маркса есть своя «философия хозяйства», и у Маршалла, и у Кейнса, и даже у тех экономистов, которые вообще никакой философии в экономике не признают. «Философия хозяйства» всегда в науке присутствует, но она может быть очень разной. Тогда что же из себя представляет булгаковская «философия хозяйства», которая теперь возрождается в России? Нам кажется, что отличительной чертой этой «философии хозяйства» (ФХ) является именно стремление представить такую философию в «чистом виде». Отметим ряд существенных, на наш взгляд, черт философии хозяйства: 1. Философия хозяйства принципиально не ограничивает понятие «хозяйство» никакими заранее придуманными рамками, поэтому поле ее деятельности максимально широко. 2. В силу особенности, философия хозяйства не является какой-нибудь «отраслевой философией», а представляет собой достаточно целостное мировоззрение, сравнимое с великими философскими системами прошлого. 3- В силу особенности, а также в силу трансцендентности, неразрывно сопряженной с феноменом «хозяйства», философия хозяйства отчасти близка к религиозному мировоззрению.

Поскольку С.Н. Булгаков, основатель философии хозяйства, был православным христианином и даже принял сан священника, философия хозяйства «контактирует» преимущественно с «полем» православия и несет в себе определенный православный императив.

Наконец, в силу всех вышеуказанных черт, философия хозяйства является таким мировоззрением, которое может быть «заложено» в науку о хозяйстве (результат уже есть — появление «Теории хозяйства»). Философия хозяйства способна к изменению сложившейся науки о хозяйстве (замене «научной философии хозяйства», подспудно присутствующей в любом хозяйствоведении, «философией хозяйства булгаковского направления»). Произойдет ли такая замена, осуществится ли синтез «науки» и «философии хозяйства», и если да, то к чему это приведет, в конечном счете, покажет будущее. 4. О философии хозяйства Философия хозяйства это прежде всего путь или, иными словами, метод.

Поэтому философия хозяйства имеет исходный, иначе начальный, и конечный моменты, а также длину, точнее полноту пути. Эти параметры обретают особое, глубокое содержание. Во-первых, это путь к новому и более полному пониманию человека.

Философия хозяйства претендует на гармоничное и объемное представление о человеке. То, какой аспект или даже сфера человеческой деятельности интересуют философию хозяйства, — отдельная проблема. Тем не менее можно утверждать, что в предельном случае предметом философии хозяйства становится человек во всей своей полноте.

Хозяйственные проблемы расширяются до онтологических, а затем до метафизических. В результате рождается новое восприятие хозяйственной и экономической реальности. Во-вторых, философия хозяйства — это движение навстречу уже существующему феномену. То, каким образом оно происходит, зависит от целей и идеальных образов, которые явно и тайно содержит в себе философия хозяйства. другими словами, метод философии хозяйства определяется ее конечным моментом.

Наконец, в процессе этого пути раскрывается и недостаточность, и ограниченность, и противоречивость экономического и, шире, хозяйственного элементов человеческого бытия. Тем самым философия хозяйства указывает направление, в котором надлежит свершать свой жизненный путь. Эти три функции — расширение теоретических представлений, философские размышления и целеполагание - неразделимы и тождественны друг другу.

Поэтому философия хозяйства есть научноэмпирический, трансцендентно-критический и метафизический путь познания и созидания.

Естественно, что источники, формы и методы такого знания, а также условия его истинности своеобразны. В связи с таким пониманием философии хозяйства возникает, по меньшей мере, три вопроса, В первую очередь — что свидетельствует о том, что, исследуя экономику и хозяйство в целом, мы не попадем в замкнутый круг «материализма, сциентизма, позитивизма и технологизма»? Далее — каким образом мы будем мыслить о существующем или, другими словами, каковы параметры и координаты наших суждении? Что дает возможность философии хозяйства дерзко предлагать свои идеалы человеку и свои пути к ним? И вообще, что служит залогом тому, что возможно некое гармоничное и объемное понимание человека? Очевидно, что система современного научного гуманитарного знания, в которой каждой дисциплине выделен определенный сегмент исследований, обусловленный предметом и методом данной науки, в принципе не может справиться с такой глобальной задачей. И это несмотря на то, что гуманитарные науки должны изучать явления, происходящие в сфере человеческого сознания, а следовательно, воли и целей. Может быть, философия, позволяющая строить «многоплановые и многосмысловые» представления о предмете, станет тем залогом, что даст право на знание, близкое к совершенному? Но даже если философия располагает возможностями для познания в том или ином историческом контексте, ее возможности в смысле целеполагания малы. Кроме того, возникают объективные ограничения для исследователя, обусловленные сложившимися в рамках философской науки методологиями. Но самое главное заключается в том, что философия поливариантна, причем не органично, а противоречиво. Идеи, школы и течения не дополняют, а противостоят друг другу, образуя мозаику одинаково убедительно аргументированных воззрений.

Человеку остается созерцать эти равновеликие по смыслу идеи или же выбирать наиболее удобную для реализации своих нужд. В обоих случаях происходит выбор и вероятность ошибки одинакова. Будет ли такой выбор приносить удовлетворение и откроет ли он дорогу к истине? Присущая философии хозяйства функция целеполагания неизбежно реализуется в рамках определенной морально-этической схемы, или системы. Что может выступать в роли такой системы? Могут ли мораль или идеалы нравственности, выработанные в процессе развития общества, быть ориентиром для развития самого общества? Они динамичны, могут быстро преобразовываться в свои антиподы, занимая прежнее высокое положение в умах и сердцах. Будет ли мораль, опираясь на идеалы подобного свойства, связующим звеном между наукой и философией как гносеологией и метафизикой? '' : Может ли идеология стать путеводной звездой для философии хозяйства? Тому найдется немало примеров в истории. Но определенные изменения идеологии вызывали прекращение философии.

Краеугольный камень, на котором зиждется все здание философий хозяйства, есть религия. В религиозном обществе мораль, религия и идеология синонимичны. Но в таком случае философии хозяйства как отдельной отрасли знания не возникает. В современных же условиях именно религиозное миросозерцание направляет философию хозяйства, определяя ее содержание, начальные и конечные моменты.

Последнее требует большой аргументации, ^го отдельная и самая значимая проблема. Я приведу лишь два подхода к ее рассмотрению. Мы относимся к окружающей нас реальности как к объекту анализа лишь потому, что наша цивилизация неотделима от христианства. Именно в христианстве человек выступает как господин своей земли. И не только нашей планеты, но и удела в ином мире.

Сравните такой подход к человеку с тем, что предлагает, например, буддизм с его пониманием мира как места страдания и пустых иллюзий.

Христианство наделяет человека особыми полномочиями владения и господства. Мы хозяйствуем, творим мир вокруг себя потому, что осознаем такую возможность, уже не замечая ее источника. В то же время реальность с атеистической точки зрения несет в себе мало утешительного. Мы видим лишь возобновимые и невозобновимые, материальные и нематериальные ресурсы. Все тленно, все смертно, все, так сказать, функционирует. Но имеет ли функционирование развитие? Кроме того, человек через себя и в себе постоянно открывает иное, отличное от природы, бытие.

Наконец, источники мировоззрения ученого всегда уходят в глубину веков, глубже научного уровня. Цель философии хозяйства есть создание полного, объемного, синтетического представления о человеке и его хозяйственной жизни. А многомерное восприятие в принципе не может быть только научным. Наука не располагает возможностями для понимания некоторых процессов, например, эсхатологических. А ведь идеи, связанные с этими процессами, в вроде очень актуальны и популярны. ,, Итак, научный опыт ограничен, а религиозный нет. Так рождается философия хозяйства.

Отсюда возникает проблема, как разделить религиозную философию и философию хозяйства. На первый взгляд, достаточно определить предмет и метод первой и второй. Но это будет игра словами, ведь их предмет один, един и неделим. Это, в сущности, единое знамение. Если есть необходимость разграничения философии хозяйства и религиозной философии, то его следует искать именно в методе.

Религиозная философия, а надо сказать, что почти вся русская философия мо-кет считаться таковой, это философия, вытекающая из веры, в ней пребывающая и для ее славы созидаемая.

Философия хозяйства носит более частный характер. Это путь к вере.

Восхождение от религиозной тематики с универсальной. Это синтез науки, философии и религии.

Присутствие научного элемента, его критика и переоценка и делают философию хозяйства актуальной. 5. Специфика хозяйства как объекта философского исследования Хозяйство выступает как природный, социальный и специфический объект познания. В названной триединстве хозяйство представляет собой сложнейшую целостность, в которой 'работают' разные типы законов. Как природное хозяйство подчиняется законам природы» как социальное образование - социальным, как специфический объект - производственным (экономическим в том числе)'. Хозяйство как природная, социальная и производственная .сущность легко синтезируется в реальный хозяйственный организм. Но понять соподчиненность разных типов законов в этой системе весьма трудно.

Природные и неприродные (социальные, производственные) законы как бы противостоят друг другу.

Природные законы функционируют как данность, как неотъемлемое свойство (атрибут), а социальные существуют как результат сознательной деятельности людей.

Заметим, что социальные и производственные законы (как и всякие законы бытия и познания) являются объективными, от сознания и воли людей независимыми. Так, сознательная социальная или производственная деятельность индивида, преследующего сбои цели, всегда сталкивается с осознанной деятельностью и целями других индивидов. Как результат взаимодействия осознанной, деятельности и целей индивидов возникают объективные, необходимые, существенные, устойчивые и повторяющиеся отношения, связи между ними. Это и есть закон.

Следует только отличать социальные и юридические законы.

Последние являются простыми декларациями, устанавливавшими и регламентирующими поведение людей, а обществе.

Законы же общества (как и природы) являются естественными отношениями.

Законы хозяйства - это необходимые, существенные устойчивые отношения, существующие между людьми в сфера производства. Это экономические и хозяйственно-организационные отношения. Ядром первых являются отношения собственности.

Вторые относятся к области организации и управления хозяйством. Они, по существу являются властными отношениями между людьми, которые переносятся на предметные отношения между элементами хозяйственного механизма.

Например, связь между основными и подсобными цехами, вспомогательными службами; связь конвейерных операций и др.

Назовем их технико-технологическими отношениями. Итак, существует ряд видов хозяйственных отношений, составлявших содержание законов хозяйства: экономические - возникающие между людьми по поводу собственности, по поводу эффективности и оптимальности производства; хозяйственно - организационные - межсубъектные отношения по поводу организации и управления производством ; предметные технико-технологические отношения в хозяйственной организации производства (связь станков, оборудования, элементов конвейера, хозяйственных единиц, элементов инфраструктура и т.п.). Сложность социальных законов заключается не только в их обусловленности и опосредованности сознанием, но и в том, что все они имеют природный 'подтекст > ', Даже такой, казалось бы, абсолютно не природный, социальный и экономический закон, каким является закон спроса и предложения, устанавливающий ценовой баланс, имеет природную подоплеку в потребностях. У нас широко распространена точка зрения, согласно которой социальное законы как бы 'снимают' природные.

Законы природы в социальной сфере не 'работают'. Это не так.

Законы природы социализируются. Их действие меняется, но они не исчезают.

Человек не перестает быть видом биологической природу, будучи включен в социальную реальность.

Двойственная природа стоимости товара как раз и обнаруживается в социально-природном характере закона стоимости.

Меновая стоимость товара есть социальное производственное отношение, выраженное в затратах общественно необходимого труда.

Потребительская стоимость есть ценностное выражение потребительских свойств товара, способных удовлетворить потребности людей. Это природные качества. Таким образом, закон стоимости выполняет регулирующую роль в производств именно потому, что имеется эта природная его основа. Люди не только производят товары, но и производят нужные им товары в оптимальных пропорциях. Иначе многие производители продуцировали бы те товары, которые легче произвести. Ведь все равно стоимость их определяется трудовыми затратами. Закон стоимости является скорее социально-природным, чем только социальным, экономическим.

Назовем ряд особенностей хозяйства как объекта научного и философского исследования: - хозяйственные законы - это законы производственной деятельности людей; они формируется в результате сознательной жизнедеятельности, в основе которой лежат экономические интересы; - законы хозяйства имеют статистический характер, как и все социальные законы ; они проявляется как тенденции, указывая направленность хозяйственного функционирования и развития ; - законы хозяйства отличаются сложностью отношений и взаимодействующих Факторов ; - они являются подвижными и изменчивыми при переходе от одного способа производства к другому; они могут изменять свое содержание или полностью отмирать; - значительная часть законов хозяйства отражает лишь реальность функциональных зависимостей-факторов хозяйствования, но не способна указать причинно-следственные связи ; - необходимо отметить сложность и подвижность самого хозяйства как объекта философского исследования, где используется диалектический метод; - наконец, отметим специфику хозяйства как важнейшую сферу идеологических интересов, поэтому философское познание хозяйства сопряжено с преодолением множества идеологических мифов.

Философское осмысление хозяйства имеет свои трудности: - Философские концепции бытия и его фрагментов многообразны. Выбор концепции, как правило, определяется не только объективными критериями, но и субъективными пристрастиями, партийностью . - Хозяйство в качестве объекта философского исследования является социальной конкретикой. Для осуществления стыка всеобщих философских принципов и законов хозяйства необходимо использовать промежуточные знания социально-Философских и социологических законов. - Малоисследованность и отсутствие литературы не только по философии хозяйства, но и по хозяйственной проблематике в целом, за исключением политэкономической и экономической стороны хозяйства. - Экономическая сторона хозяйства концептуально представлена крайне плюралистично и требует от исследователя принципиального выбора.

кадастровая стоимость в Твери
рыночная оценка дома в Москве
экспертиза коммерческой недвижимости в Калуге